О связи эффективности и моральности рабства

...в начале 1970-х американское общество резко критиковало двух историков, С.Энгермана и С.Фогеля за их книгу «Время на кресте». Опираясь на клиометрический анализ экономических показателей Юга до и после отмены рабства, авторы доказывали, что рабство было экономически эффективным способом хозяйства.

Меня тут вот какая вещь озадачивает.
Вот эти "резкие критики", они считают, что экономическая эффективность рабства (если оно эффективно) его оправдывает, делает приемлемым?
А если не считают, то с каких позиций они Энгермана и Фогеля критикуют? Если с научно-экономических, то при чем тут "общество"? Этим вопросом должны специалисты заниматься.
Если с "этических", то в чем связь?

Вообще, вот это не проговариваемое, но часто присутствующее (не только в этом случае, но и в других) представление о том, что экономическая эффективность некоего установления непременно означает (чуть ли не "маркирует") его моральность (чуть ли не боговдохновенность), оно откуда?
Влияние ли это кальвинизма-пуританства (Максу Веберу привет)? Или тут что-то более современное?

...Ну и последняя страшненькая мысль.
А если бы этих прекрасных людей кто-нибудь, все-таки, убедил, что рабство может быть эффективным.
Допустим, не всегда. Допустим, при определенных специфических условиях.
Допустим, таких, как здесь и сейчас, рядом с ними?...

Дотянулся проклятый Ленин (...тяжело пожатье каменной его десницы)

Во время так называемого демонтажа или попросту сноса толпой ультрасов памятника Ленину пострадало как минимум четверо человек.
Один из них упал с постамента, второй сломал руку, третьему выбило глаз лопнувшим тросом а четвертому неизвестно как повредило позвоночник.

Добрейшей души человек Владимир Ильич.
А мог бы...

"...Кругом подножия кумира
Безумец бедный обошел
И взоры дикие навел
На лик державца полумира.
Стеснилась грудь его. Чело
К решетке хладной прилегло,
Глаза подернулись туманом,
По сердцу пламень пробежал,
Вскипела кровь. Он мрачен стал
Пред горделивым истуканом
И, зубы стиснув, пальцы сжав,
Как обуянный силой черной,
«Добро, строитель чудотворный! —
Шепнул он, злобно задрожав, —
Ужо тебе!..» И вдруг стремглав
Бежать пустился. Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось...
. . . . .
Домишко ветхой. Над водою
Остался он как черный куст.
Его прошедшею весною
Свезли на барке. Был он пуст
И весь разрушен. У порога
Нашли безумца моего,
И тут же хладный труп его
Похоронили ради бога."