![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Санья. Уроки китайского
В путеводителях Санья позиционировалась как международный курорт.
Может, оно и так, и мне даже рассказываали, что где-то в окрестностях Саньи есть две-три- четыре зоны, где на обширной огороженной и охраняемой территории рядком стоят 5-звездочные отели с выходом к морю, где живут сплошь европейцы. Но в самой Санье европейцев нет (а похоже, что особенно и не было).
(Правда, мне сказали, что русских туристов стало намного меньше из-за кризиса, так что в городе без работы оказалось несколько сотен (?!! – зачем столько?) переводчиков. ПОЭТОМУ настоятельно советовали не вестить на уличные предложения поменять доллары. Особенно если предлагают по-русски или по-английски. )
За двенадцать дней пребывания и интенсивного блуждания по центральным улицам мы европеоидов видели не более десятка. И, наоборот, сами мы – двое белокожих светловолосых разнополых северных варвара с таким же только поменьше варваренком – вызывали интерес у публики примерно такой же как негр в областном центре в советские времена.
На нас не только смотрели, но даже пальцем показывали. Особенно дивились на младшего («такой маленький, а уже не-китаец!»). В магазинах неоднократно пытались потрогать.
Таксист по дороге на пляж удивленно разглядывал светлые волосы на моей руке, потом показал на свои – черные. А после и вовсе стал заглядывать, какого цвета они у меня на груди. Слава богу, через минуту мы уже приехали.
Стало быть, мы обнаружили, что на всемирном курорте Санья никто по-английски не говорит. Совсем. Попытки объясниться в магазинах на языке международного общения (английском) потерпели плачевное фиаско. С нами упорно пытались говорить по-китайски, а когда, наконец, уверялись в том, что мы и впрямь нормального китайского языка не понимаем, это вызывало веселый почти издевательский смех (типа, «это ж надо такими дурачками быть – даже по-китайски говорить не могут»).
Уже тут в Москве мне высказали предположение, что и впрямь, поскольку мандаринский в Китае понимают на слух далеко не все, и особенно плохо с ним, естественно, у деревенских из глубинки, его плохое понимание воспринимается как признак не цивилизованности и интеллектуальной лени. И, вообще, ясно же, что скоро весь мир будет по-китайски говорить – как же иначе? (Кстати, на всех каналах китайского телевизора, который был у нас в квартире, шли субтитры иероглифами. Нам объяснили, что это не для глухих, а для тех, кто общекитайский понимает хреново.)
Один раз мы случайно на остановке встретили говорящую по-русски чету очень старых китайцев. Они услышали нашу речь между собой на великом-могучем, заулыбались, и сказали по-русски несколько добрых слов. Я еще тогда взгрустнул о временах, когда китайцы в массовом порядке учили русский. А потом подумал – а может и хорошо, что они не могут сейчас читать в ЖЖ и ФБ, как мы с украинцами на языке Пушкина и Гоголя меряемся, кто из нас за последнюю четверть века ловчее помножил на ноль построенное предками.
Ну да, они ржут над русскими, не знающими китайского, но, с другой стороны – а за что им нас особо уважать-то? Мы в последние годы,в основном, только разрушаем, теряем рынки, позиции в науке и технологиях, а они строят со страшной скоростью и не менее стремительно богатеют¸ создают у себя производственные отрасли и научные направления, которых еще вчера у них не было вовсе. Мы все эти годы теряли друзей и влияние, а Китай в это время без лишнего шума, но уверенно и последовательно занимал позиции в Азии и Африке. И т.д. и пр.
Может, и впрямь через несколько лет умение хоть немного говорить по-китайски превратится в обязательный инструмент в арсенале человека, идущего в ногу со временем.
Меня же за все мучения с отсутствием взаимопонимания с гостеприимными хозяевами вознаградила весьма своеобразно. Уезжал я один глубокой ночью. Меня на дороге должны были подобрать в условленном месте (между двух каменных слонов). Подойдя к слонам, я обнаружил возле одно из них джип, из которого немедленно вышел абсолютно пьяный китаец, который немедленно повис у меня на шее, объясняясь мне в пламенной любви и предлагая пойти в ближайший ночной клуб на предмет выпить и познакомить меня с девушками. Так вот все это мой новый друг говорил на весьма приличном английском. Не Кеннет Брана, конечно, но все же. После этого китаец плашмя упал на асфальт. Я его поднял, и ответил, что это все просто прекрасно, и я бы даже наверно непрочь, но у меня через два часа самолет в Москву. На что китаец бурно возликовал, и на не менее приличном английском предложил лично прямо сейчас отвезти меня либо в аэропорт, либо непосредственно на пересадку в Гуанчжоу. Эта идея меня тоже не вдохновила.
Тут очень вовремя подошел другой китаец – лысый, трезвый и мрачный. Он посмотрел на нас, что-то спросил у меня по-китайски (я развел руками), после чего отвел плейбоя в джип, посадил его на заднее сидение, сам сел за руль и они уехали.
Еще через пять минут мимо меня по совершенно пустой и темной улице прошла, щебеча по телефону очень молоденькая китаянка в ультракоротких шортиках и маечке (стройная, ноги от ушей и вьящиеся волосы до попы). Подошла ко мне и что-то промяукала. Я сказал, что, к сожалению не копрене. Она вздохнула, нахмурилась и пошла дальше.
Потом за мной приехала машина и увезла меня в аэропорт.
Может, оно и так, и мне даже рассказываали, что где-то в окрестностях Саньи есть две-три- четыре зоны, где на обширной огороженной и охраняемой территории рядком стоят 5-звездочные отели с выходом к морю, где живут сплошь европейцы. Но в самой Санье европейцев нет (а похоже, что особенно и не было).
(Правда, мне сказали, что русских туристов стало намного меньше из-за кризиса, так что в городе без работы оказалось несколько сотен (?!! – зачем столько?) переводчиков. ПОЭТОМУ настоятельно советовали не вестить на уличные предложения поменять доллары. Особенно если предлагают по-русски или по-английски. )
За двенадцать дней пребывания и интенсивного блуждания по центральным улицам мы европеоидов видели не более десятка. И, наоборот, сами мы – двое белокожих светловолосых разнополых северных варвара с таким же только поменьше варваренком – вызывали интерес у публики примерно такой же как негр в областном центре в советские времена.
На нас не только смотрели, но даже пальцем показывали. Особенно дивились на младшего («такой маленький, а уже не-китаец!»). В магазинах неоднократно пытались потрогать.
Таксист по дороге на пляж удивленно разглядывал светлые волосы на моей руке, потом показал на свои – черные. А после и вовсе стал заглядывать, какого цвета они у меня на груди. Слава богу, через минуту мы уже приехали.
Стало быть, мы обнаружили, что на всемирном курорте Санья никто по-английски не говорит. Совсем. Попытки объясниться в магазинах на языке международного общения (английском) потерпели плачевное фиаско. С нами упорно пытались говорить по-китайски, а когда, наконец, уверялись в том, что мы и впрямь нормального китайского языка не понимаем, это вызывало веселый почти издевательский смех (типа, «это ж надо такими дурачками быть – даже по-китайски говорить не могут»).
Уже тут в Москве мне высказали предположение, что и впрямь, поскольку мандаринский в Китае понимают на слух далеко не все, и особенно плохо с ним, естественно, у деревенских из глубинки, его плохое понимание воспринимается как признак не цивилизованности и интеллектуальной лени. И, вообще, ясно же, что скоро весь мир будет по-китайски говорить – как же иначе? (Кстати, на всех каналах китайского телевизора, который был у нас в квартире, шли субтитры иероглифами. Нам объяснили, что это не для глухих, а для тех, кто общекитайский понимает хреново.)
Один раз мы случайно на остановке встретили говорящую по-русски чету очень старых китайцев. Они услышали нашу речь между собой на великом-могучем, заулыбались, и сказали по-русски несколько добрых слов. Я еще тогда взгрустнул о временах, когда китайцы в массовом порядке учили русский. А потом подумал – а может и хорошо, что они не могут сейчас читать в ЖЖ и ФБ, как мы с украинцами на языке Пушкина и Гоголя меряемся, кто из нас за последнюю четверть века ловчее помножил на ноль построенное предками.
Ну да, они ржут над русскими, не знающими китайского, но, с другой стороны – а за что им нас особо уважать-то? Мы в последние годы,в основном, только разрушаем, теряем рынки, позиции в науке и технологиях, а они строят со страшной скоростью и не менее стремительно богатеют¸ создают у себя производственные отрасли и научные направления, которых еще вчера у них не было вовсе. Мы все эти годы теряли друзей и влияние, а Китай в это время без лишнего шума, но уверенно и последовательно занимал позиции в Азии и Африке. И т.д. и пр.
Может, и впрямь через несколько лет умение хоть немного говорить по-китайски превратится в обязательный инструмент в арсенале человека, идущего в ногу со временем.
Меня же за все мучения с отсутствием взаимопонимания с гостеприимными хозяевами вознаградила весьма своеобразно. Уезжал я один глубокой ночью. Меня на дороге должны были подобрать в условленном месте (между двух каменных слонов). Подойдя к слонам, я обнаружил возле одно из них джип, из которого немедленно вышел абсолютно пьяный китаец, который немедленно повис у меня на шее, объясняясь мне в пламенной любви и предлагая пойти в ближайший ночной клуб на предмет выпить и познакомить меня с девушками. Так вот все это мой новый друг говорил на весьма приличном английском. Не Кеннет Брана, конечно, но все же. После этого китаец плашмя упал на асфальт. Я его поднял, и ответил, что это все просто прекрасно, и я бы даже наверно непрочь, но у меня через два часа самолет в Москву. На что китаец бурно возликовал, и на не менее приличном английском предложил лично прямо сейчас отвезти меня либо в аэропорт, либо непосредственно на пересадку в Гуанчжоу. Эта идея меня тоже не вдохновила.
Тут очень вовремя подошел другой китаец – лысый, трезвый и мрачный. Он посмотрел на нас, что-то спросил у меня по-китайски (я развел руками), после чего отвел плейбоя в джип, посадил его на заднее сидение, сам сел за руль и они уехали.
Еще через пять минут мимо меня по совершенно пустой и темной улице прошла, щебеча по телефону очень молоденькая китаянка в ультракоротких шортиках и маечке (стройная, ноги от ушей и вьящиеся волосы до попы). Подошла ко мне и что-то промяукала. Я сказал, что, к сожалению не копрене. Она вздохнула, нахмурилась и пошла дальше.
Потом за мной приехала машина и увезла меня в аэропорт.