В общем, "5 первый ассоциаций, связанных с Екатеринбургом", в среднем, насколько я понял, оказались следующими:
1. Расстрел царской семьи.
2. Ельцин.
3. Ройзман (и паравозиком к нему налет бандитской ауры).
4. Безликость архитектуры, в первую очередь, и, вообще, "общий мрачняк" городского пейзажа.
5. Рок-клуб ("Наутилус", "Чайф").
Интересно существенное переформатирование образа.
Лет двадцать пять назад Свердловск у моих знакомых уже ассоциировался с Ельциным, который, впрочем, еще не воспринимался многими, как пьяный брутальный разрушитель империи, присутствовал, конечно, и рок-клуб (с поправкой на студенческо-молодежную среду, конечно).
Это осталось.
Но теперь почти никто не вспоминает Уралмаш (и вовсе не тот, который ОПС), крупное машиностроение, о котором теперь почти никто не упоминает, военно-промышленный характер города, "кующего меч державы".
Забыты уральские самоцветы.
Напрочь ушли когда-то стойко бывшие в памяти сказы с Каменным цветком и Медной горы хозяйкой.
Теперь, в глазах моей френд-ленты, Екатеринбург - это холодная серо-ледяная городская пустыня, по которой бродит мрачный брутальный тип, склонный к насилию, зыркающий неожиданно умными глазами из под сведенных бровей, и глухо напевающий себе под нос мотив, наполненный экзистенциальной тоской.
1. Расстрел царской семьи.
2. Ельцин.
3. Ройзман (и паравозиком к нему налет бандитской ауры).
4. Безликость архитектуры, в первую очередь, и, вообще, "общий мрачняк" городского пейзажа.
5. Рок-клуб ("Наутилус", "Чайф").
Интересно существенное переформатирование образа.
Лет двадцать пять назад Свердловск у моих знакомых уже ассоциировался с Ельциным, который, впрочем, еще не воспринимался многими, как пьяный брутальный разрушитель империи, присутствовал, конечно, и рок-клуб (с поправкой на студенческо-молодежную среду, конечно).
Это осталось.
Но теперь почти никто не вспоминает Уралмаш (и вовсе не тот, который ОПС), крупное машиностроение, о котором теперь почти никто не упоминает, военно-промышленный характер города, "кующего меч державы".
Забыты уральские самоцветы.
Напрочь ушли когда-то стойко бывшие в памяти сказы с Каменным цветком и Медной горы хозяйкой.
Теперь, в глазах моей френд-ленты, Екатеринбург - это холодная серо-ледяная городская пустыня, по которой бродит мрачный брутальный тип, склонный к насилию, зыркающий неожиданно умными глазами из под сведенных бровей, и глухо напевающий себе под нос мотив, наполненный экзистенциальной тоской.